Вот собрался ты, например, на прогулку в горы. Ну, вот пригласили тебя, хоть не очень то и хотелось. Ну, потому что девочки. Красивые девочки. И ты как-то сразу подзабыл, что приехал исключительно бегемотиться на пляже. Девочки решили, что горы – это класс! И мы компанией пойдем на вершину по тропе, там есть обзорная площадка, и весь город как на ладони, и залив, и ваПще - чудесный вид.
Ты вполне резонно намекаешь, что тебе и отсюда видно все очень даже не плохо. Девочки возмущаются твоему нежеланию любоваться видами. Тебе немножко неудобно, и ты говоришь, что любишь любоваться видами, и даже очень. Но на вершину можно доехать на автобусе, или тачку взять – прям к смотровой площадке! Девочки возмущены дАпрИдела. «Это только полные неудачники поедут на автобусе, когда есть тропа», – говорят они. И смотрят с укором, а совсем не с любовью как вчера на пляже, когда ты на закате перебирал струны гитары.
«Это так романтично!»,– говорят они.
И в возмущенном взгляде читается, что для них ты больше не романтик, а совсем наоборот. Это печально.
Ты хочешь категорически возразить, что ты ещё какой романтик, может даже слишком. Но не дурак же! А умный в гору не пойдет. А возьмёт да и поедет себе, хYли.
Но тут на помощь девочкам приходят пацаны, и тоже говорят, что это класс и романтИк, и тоже смотрят на тебя возмущённо. Хоть и опасаются, ОльпЕнисты…
А Петя, конкретно ни к кому не обращаясь, заявляет, что если кто боится – тот может и не ходить. Услышав это, ты выискиваешь его взглядом, дабы поставить в известность, что сейчас ни кто-нибудь абстрактный, а вполне себе конкретный мудак, он же излишне говорливый парень Петя, может внезапно испытать приступ острого недомогания и вынужден будет откланяться – ибо истории достоверно известны такие случаи.
Но натыкаешься взглядом на сись… эммм… девочек и, внезапно для себя, соглашаешься идти на встречу видам. Девочки рады, девочки смеются, девочки похлопывают тебя по плечу и просят не бояться.
« Всё будет хорошо!»,- говорят они.
«Это же не скалолазание, а простая прогулка!», – говорят они .
«По хоженой, хорошо известной тропе – не заблудишься!», - говорят они.
У них, оказывается, даже есть проводник из местных абхазов, который обещал показать тропу. Это почему-то не вселяет оптимизм, но ты предпочитаешь тактично промолчать.
Пацаны тоже рады. Виталик особенно - он наивно полагает, ты возьмёшь с собой гитару. Он почему-то уверен, что ты, бл@, всю жизнь только об этом и мечтал. Он начинает грезить предстоящим походом и страстно, с чувством, рассказывать, как мы будем стоять на вершине горы, обдуваемые всеми ветрами, пить коньяк и песней славить любовь и буйство природы!
Воодушевлённый грезами, он ищет их отражение в твоих глаза - но почему-то не находит. В твоих глазах он видит лишь одинокую, всеми забытую могилку на вершине той самой горы. И читает своё имя на тяжелом каменном кресте, обдуваемом теми самыми ветрами. Нимало удивившись сему видению, он прерывает свою пламенную речь на полуслове. К счастью, девочки чем-то отвлеклись и не услышали про гитару, чему ты несказанно рад.
Тебя и так терзают смутные сомнения.
И не из-за тропы – ты опытный турист. Но вот компания…
Все вы познакомились с друг другом всего три дня назад. И твои новые знакомые, в общем-то, классные ребята. Но, одно дело - дружно ваяться на белом песочке и дурачится в набегающих солёных волнах днем, и так же дружно бухать чуть не всю ночь напролет; и совсем другое дело – поход. Пусть даже по хоженой и хорошо известной тропе.
Ты сильно подозреваешь, что никто из парней в поход дальше чем в ларек за пивом не ходил. И не то, что горы, а даже родную тайгу видел наверняка только по телевизору. Про девочек и говорить нечего – такими ножками по тайге…
Такими ножками…Такие ножки! …тут ты волевым усилием сгоняешь с лица пАхАтливо-мИчтатильнае выражение, потому что замечаешь, что все косятся с недоумением – почему это от одной мысли о походе тебя так растаращило? - и возвращаешься в суровую реальность.
Ты уже начинаешь немного жалеть об этом мимолётном знакомстве.
Хоть это и не имеет смысла – вы просто не могли не
познакомиться. Потому, что тут все черные от солнца, ну или сильно смуглые, или пусть даже не сильно. Да пусть даже совсем не смуглые - пусть даже белые! Но только вы белые-белые, как молоко, по тому, что прилетели сюда из этих своих Сургутов и Нижневартовсков в куртках, хоть и лето. Потому, что все отдыхающие нежатся на солнышке, и только вы предпочитаете «загорать» в тени кипарисов, дабы не заработать солнечный удар и не выпускаете бутылку воды из рук. Потому что только от вас в ужасе удирает мороженщик. Он не догадался, что ваш крик это не дикий кровожадный боевой клич, а выражение неистового восторга, что вам просто ужасно жарко и вы безумно рады его видеть - а по тому улепётывает весьма стремительно, *******. Вы несётесь следом, размахивая руками, и, наконец, поймав, долго его успокаиваете, убеждая, что хотели всего лишь мороженного, а вовсе не жестоко убить его и съесть, как он почему-то решил. Он вроде бы угомонился. Но, уходя, вы видите в его глазах следы пережитого ужаса и твёрдую уверенность в необходимости срочно сменить профессию.
Короче, вы тут такие одни, и вы, конечно, не можете друг друга не узнать и не познакомиться.
Утром ты радуешься, что вчера все напились до потери сознания, и никто, кроме тебя, не проснулся и так и не собрался в поход. И, довольный, идешь купаться.
К обеду радость рассеивается – оказывается, все наконец собрались. Ты очень хочешь послать всю честную компанию по всем хорошо известному адресу, так как только последние мудаки проспав такое чудесное, свежее утро могут собраться идти в гору в самую жару. Но тебя все уже ждут. И ты спускаешься из номера посмотреть на ОльпЕнистов, и сразу понимаешь, что вчера ты не ошибся– девочки собрались на штурм горы в коротких топиках, и … эм-м… скажем так - шортиках. И сандаликах. Пацаны тоже в шортах и сандалиях, а Петя вообще пляжных сланцах. Ты в кроссовках, свободных джинсах и плотной рубахе выглядишь среди них как полный дебил, что заметно по их улыбкам. Но ты не разделяешь всеобщей радости. Тебе хочется взять и как… как подарить каждому справочник о кавказской флоре и фауне! А потом пойти спать дальше. Но смуглый абхаз уже командует вперёд, да и справочников по близости ты не замечаешь, и приходится идти.
Вы долго идёте, и все почему-то не вверх, и никак не выйдете к тропе. И наконец, попадаете в какой-то пригородный аул, и все аборигены собираются вокруг, и долго и внимательно вас рассматривают. И вы все стоите в окружении толпы, малость охреневшие от происходящего, так как ни слова не понимаете. И просите проводника перевести, что ему сказали. Он с удовольствием переводит – ему сказали, что они знали, что люди бывают белые, но никогда бы не поверили, что люди бывают настолько белые, если бы не увидели своими глазами. Оказывается, хитрозадый проводник специально дал не малый крюк и завел вас в свой аул показать землякам, морда тряпошная. Они ему, видишь ли, на слово не поверили. Ему сказали, что если нас отвести на снежную вершину, полностью раздеть и положить на снег, то на снегу нас не будет видно. Идея с вершиной тебе явно не нравится – хер-расе перфоманс. Проводник весло скалится, дожидаясь от тебя ответной улыбки. Видимо, он полагает, что ты вместе с ним должен радоваться его сообразительности и своей белизне. Но вместо улыбки ты вежливо намекаешь ему, что если сейчас вы не отправитесь прямиком к тропе, то дальше заманивать на потеху землякам наивных туристов на сломанной ноге ему будет не просто - и улыбка покидает его. Проникнувшись, он наконец-то ведет вас к намеченному маршруту.
И вот, наконец, вы подошли к тропе.
Ты командуешь привал – похоже, все уже устали. Но ты командуешь совсем не по этому – на обочине у самой кромки дороги, ты увидел гранатовое дерево. И ты стоишь и смотришь на гранат как ребёнок на новогоднюю ёлку, ведь ты вырос в тайге, а там гранаты не растут, а очень даже на оборот - кедры и мухоморы. Но всем … остальным не интересно. Тут выясняется, что проводник дальше не пойдет – он обещал показать тропу, а вести по ней не нанимался. По глазам своих друзей ты понимаешь, что все уже рады бы повернуть обратно. Но тут уж ты думаешь, что хрен вы у меня теперь повернёте назад - что я, зря столько топал? Вы же мечтали о незабываемых видах – почему вы не любуетесь гранатом? Ты берешь свою сумку, перекидываешь через плечо и идешь вверх по тропе. Остальные нехотя плетутся следом.
Сумка через плечо только у тебя, у мальчиков же большие пакеты, в которых звенят бутылки с пивом. Правда, пакеты заметно полегчали – пацаны видимо решили, что тащить пиво в себе будет много легче, и теперь по очереди орошают местную флору.
У девочек тоже полные руки пакетов непонятно с чем, и меньше они не становятся, хоть свой запас воды они уже выпили – а вы не прошли ещё и полпути. Конечно, девочки брали с собой сладкую газировку, наивные, и теперь умирают от жажды. Мальчики галантно предлагают им тёплое пиво, но ты довольно бесцеремонно указываешь девочкам на то обстоятельство, что, в отличие от мальчиков, им придется присесть, а для этого надо будет сойти с тропы, а тут и змеи встречаются. О змеях, они, конечно, ничего не знали, а знали только о шакалах, и только то, что на Кавказе они не ядовитые - «Двенадцать стульев» вчера как раз обсуждали. Ты достаешь из своей сумки минералку и отдаешь девочкам. И кратко отклоняешь предложение мальчиков поменяться на пиво. Мальчики хмурятся, а девочки смотрят на тебя с обожанием. Руки у тебя свободные, и ты забираешь у девочек все их пакеты, и после этого они готовы тебя расцеловать, и, может быть даже и не только, потому что все – папуасы, а ты – мушкетёр.
Все давно уже с завистью косились на твои джинсы, по тому, что исцарапались в кровь о колючие кусты, а после упоминания о змеях, косятся и на кроссовки. И больше всех, конечно, Петя, который давно растер пальцы сланцами в кровь, да ещё и умудрился один порвать, и теперь ежеминутно матерится и проклинает поход.
Но ты никого не слушаешь, ты упрямо идешь вверх по тропе, и взбодрившиеся девочки семенят за тобой, а пацаны уныло гребут сзади, допивая пиво. И часика через три ты выводишь свою компанию к смотровой площадке.
Радости нет предела! И ты не знаешь, чему твои друзья больше радуются – великолепным видам, открывающимся с площадки, или тому, что их мучения, наконец, закончились. Ты лично очень рад, что по дороге никто не окочурился.
Девочки начинают вытаскивать содержимое пакетов. Оказывается там салатики-котлетки - пледики - и - ещё - бог - весть - что. Всё давно помялось и перемешалось. Но есть всё равно никто не хочет, по тому всем жарко и все выбились из сил. И пледики не нужны - на площадке есть удобные скамейки. Неимоверным усилием воли ты подавляешь в себе желание скинуть в пропасть все эти пакетики (вместе с девочками) и достаешь из сумки бутылку коньяка и коробку местных сладостей. Выпив по несколько глоточков бодрящего напитка, все приходят в великолепное расположение духа и любуются видами.
А вид действительно чудесный…
Далеко внизу раскинулся прекрасный южный город, охватывая подкову бухты. Прогулочные яхты и круизные лайнеры скользят по лазурным водам залива. Седые вершины Кавказа теряются в облаках, кое-где на уступах видны горные аулы. А в стороне, за глубоким ущельем, внизу раскинулась чудная изумрудная долина, и …и тут Петя отвлекает тебя.
Отломив веточку от придорожного кустика и зажав её зубами, встав в позу, он картинно развел руки, типа: «Эх, красота!» И, со снисходительной улыбкой заявляет, что вот и дошли, хоть некоторые из нас вчера и ныли и не хотели идти. И смотрит на тебя, конечно.
Девочки, глянув на него, презрительно фыркают. А ты, вместо того что бы, слеХкаопиZдюлив, наставить юношу на путь истинный, советуешь выплюнуть веточку, по тому как на Кавказе ядовитых растений чуть более чем дохера, видов двести.
И злорадно наблюдаешь, как вытягивается Петина рожа, как он начинает плеваться и искать, чем бы прополоскать рот – а вода и коньяк есть только у тебя, и придется просить – и хватается за сердце, прислушивается к себе. Конечно, ты даешь ему воды, и коньяка. И пока он лихорадочно пытается себя реанимировать, ты внимательно рассматриваешь веточку, а потом заявляешь, что он совершенно зря поднял шум – этот кустарник не ядовит. Ты знал об этом с самого начала, но Петя-то не знал. Девочки с презрением смотрят на Петю, Петя злобно смотрит на тебя, а ты задумчиво смотришь вдаль.
Все дружно просят тебя налить ещё коньячка, и ты, конечно, наливаешь, но (не упускать же случай!) просишь особо не увлекаться, по тому, как стоит сохранить силы и на обратный путь.
И наблюдаешь, как быстро всеобщее благодушие и веселье сменяются тоской и отчаянием. Дабы предотвратить массовое самоубийство – пошутили, и хватит! - высказываешь мысль о том, что может быть, конечно, стоило спустится вниз на автобусе - но только по тому, что девочкам просто необходимо срочно искупать оцарапанные ножки в солёной водичке. И если никто не против…
Как ни странно - никто не против. Все восхищаются твоими находчивостью и здравомыслием, и, подхватив пакеты, несутся к автобусной остановке.
А вечером на закате ты перебираешь струны гитары, и все девочки томно смотрят только на тебя, и жмутся только к тебе. Потому, что все – папуасы, а ты – мушкетёр.
И это справедливо. И это радует.
Девочки, не ходите в горы. А уж если очень хочется – убедитесь, что рядом с вами мушкетёры
