Когда люди думают о наркоманах, они думают о бездомных, людях, спящих в брошенных машинах или заброшенных зданиях. Они думают о людях без работы, которые ходят по улицам в поисках крова и денег. Они думают о грязных людях, сидящих на улице с вытянутыми руками и просящих денег. Они считают, что это выбор.
Я не думаю, что кто-то в жизни начинает с амбициями принимать наркотики, не говоря уже о том, чтобы быть зависимым от них каким-либо образом. Это то, во что так легко попасть, что-то, что просто происходит. Можно сказать, что это болезнь богатых знаменитостей или людей из жестокого детства. Это определенно клише относительно наркотиков, но нет. Это может случиться с кем угодно.
Это произошло и со мной.
Мне было двенадцать лет, когда я открыл для себя удовольствие вдыхать бензин. Голова немного закружилась бы, мозг затуманился, а все в моем беспокойном уме стало немного лучше. Мне всегда нравился запах бензина, поэтому мне было достаточно легко попасть в него. Но однажды я не начал думать, знаете что? Я собираюсь подсесть на эту штуку.
К четырнадцати годам у меня на верхней губе уже виднелся постоянный ожог от бензина. Мои глаза всегда были налиты кровью. Я нюхал бензин, курил и пил. Вам было бы легко предположить и создать образ меня в своей голове в том возрасте. Такие дети, с которыми никто не хочет, чтобы их дети болтались. Малыш, который терпит все неудачи, ругается, и, как правило, он преступник во всех смыслах этого слова. Поэтому вас может удивить то, что я был отличником в школе. Я всегда был таким. Я мечтал поступить в медицинскую школу, и я был полон решимости туда попасть. Этот бензин был просто развлечением.
Но, как и у большинства людей, принимающих какие-то наркотики, у меня было две стороны. Воспитанный ученик, которого любили учителя, который всегда делал свою домашнюю работу, всегда был вежлив и услужлив, всегда вызывал что-то, а еще был ребенок, который воровал у своих родителей, воровал в магазинах, накурился, напился и испортил вещи до чертиков из этого.
Только одна сторона могла выиграть.
В последние два года обучения в школе, учеников просят выбрать, какие предметы они хотят изучать. Это, конечно, зависит от того, что вы хотите учить в колледже. Я усердно работал для этого момента и с энтузиазмом выбрал все, что мне нужно для медицинской образования.
Но когда мой учитель сказал мне, извините, но вы не можете брать нужные предметы, я был опустошен, и именно это сломало меня и превратило две версии ребенка в одну.
Если я не смогу пойти в медицинский институт, какой смысл быть этим студентом? Я довольно быстро перешел от ребенка вверху к ребенку внизу. А знаете, что печально? Ни один учитель не заметил.
Никто никогда не спрашивал меня, что случилось. Почему этот добродушный, трудолюбивый ребенок внезапно превратился в человека, который жил в заключении, который никогда не сдавался ни одной школьной работы, которому даже запретили заниматься двумя предметами за деструктивное поведение. Ни один. Никто. Вот так дети выскальзывают из сетей жизни. Люди не обращают внимания.
Я бросил школу с пристрастием к курению, с началом пристрастия к наркотикам, без перспектив на будущее. Я стал родителем, когда мне было шестнадцать, из-за своего безрассудного поведения и отсутствия заботы ни о чем.
На этом все не закончилось.
Я был на пути, которого не осознавал. Теперь я могу оглянуться назад и увидеть, как я добрался от А до Б, до С и так далее, но тогда я просто жил в каждый день и пытался пройти.
Со мной жил мой сын. Мы были в одиночестве в этом мире. Я устроился на работу, поступил в колледж, чтобы хоть как-то заняться своей жизнью, и у нас с сыном появилась маленькая квартирка. Было не идеально быть родителем-подростком, но он был моей жизнью и тем, на чем мне нужно было сосредоточиться.
Однако я сам был еще ребенком. Независимо от того, как на это смотреть. Я был молод; Я был подростком. Итак, когда мои друзья начали курить косяки и погрузиться в такие вещи, как экстази, я был более чем готов стать частью этой толпы.
Я помню, как однажды мне было семнадцать, и я был настолько разбит, что меня рвало везде. По всему себе, по всей постели. Я был так вне этого, я спал в нем, а на следующее утро я проснулся, мой сын полз по мне, рвота в моих волосах, мое лицо высохло, и я никогда не чувствовал такого стыда за себя, как в тот момент. Было шесть утра, он хотел, чтобы его накормили и поиграли, а мне хотелось только умереть.
Я вымылся, вымыл его, накормил и сказал себе, что этого больше никогда не повторится. Я даже пообещал ему. Я собирался добиться большего.
Это будет еще один год этих бесконечных обещаний самому себе, моему сыну. Я жил изо дня в день. Я сказал себе, что проблем нет. Я мог справиться с тем, что делал. Не имело значения, что мы были такие бедные, я мог позволить себе только прокормить сына, или что зимой у нас было так мало денег, что я не мог позволить себе отопление, поэтому нам приходилось свернуться калачиком под одеялами, чтобы согреться . Не имело значения, что я был таким худым, мои кости местами выступали наружу. Я этого не видел.
К девятнадцати годам я перешел на амфетамины. Я практически на них жил. Для меня они означали, что я могу функционировать. Я мог чувствовать себя частично человеком. Тогда я не знал, что у меня, вероятно, психическое заболевание. Для меня все, что я знал, это то, что выстрел в себя означал, что я чувствовал себя нормально. Я чувствовал, что быть живым - это нормально.
За несколько дней до этого я понял, что натворил, пошел в ближайший маркет и украл. И я имею в виду, действительно воровали. Я украл все вещи на НГ за один день. Мне удалось вернуться домой, нагруженным мешками вещей, за которые я не заплатил. Это потрясающе, когда ты заходишь в магазин и говоришь: извини, что у меня сломалась сумка, могу я ущипнуть одну отсюда, а раньше тебе позволяли.
Но дело было не в воровстве. Речь шла о том, что мой сын ни к чему не притронулся в Новый год.
Там, где мы жили, было много хороших домов. Тип домов, в которых были украшения в саду. Сюда входили и рождественские елки, а у нас их еще не было. Было около четырех утра; Я был под наркотиками. Мой сын ночевал у матери. Я украл чье-то елку .
Мне никогда не приходило в голову, насколько оскорбленным будет чувствовать себя эта семья по утрам. Мне никогда не приходило в голову, что то, что я делаю, было неправильно. Я делал это для сына, чтобы сделать его счастливым. Для меня мои намерения были хорошими, и я никому не причинил вреда.
По правде говоря, я всех обидел. И, вероятно, человек, которому я причинил больше всего вреда, был мой ребенок.
Самая низкая часть моей жизни должна была быть, когда я рыскал по улицам в поисках окурков. Я погрузился в этого стереотипного наркомана. К тому времени у меня не было даже денег на сигареты, поэтому я собирал выброшенные окурки, выжимал из них табак и скатывал свои собственные с помощью скрученной бумаги, которую я украл.
Я действительно не знаю, как я не убил себя. Мой дилер приправлял мои амфетамины героином. Мне было все равно. Я бы взял столько, сколько смогу.
Одна ночь; Я, должно быть, проглотил большую часть наркотиков на сумму 5000 рублей. В итоге у меня начались галлюцинации, я пытался спрыгнуть с балкона верхнего этажа и кричал на всех. Мои друзья были готовы вызвать скорую, потому что не знали, что со мной не так.
Я сижу здесь, печатаю это и качаю головой, глядя на человека, которым я когда-то был. Даже я, наверное, прошел бы мимо людей, как прошел сейчас, и разве это не лицемерие? Потому что я знаю, что туда так легко попасть. Я знаю, что они не выбрали ту жизнь. Им просто удалось встать на путь, с которого так трудно свернуть.
Я даже не могу рассказать вам кое-что из того, что делал, чтобы получить деньги на наркотики. Люди не поверили бы многим вещам. Но есть место, где наркоманы достигают отчаяния. Для своего следующего хита они продадут свои собственные матери. Я продал себя.
Тогда я не знал этого, но это было лучшее, что со мной случилось. Думаю, если бы они не пришли, я был бы в тюрьме или мертв. Меня уже много раз арестовывали. Судья во время моей последней явки в суд пригрозил отправить меня в тюрьму. Я потерял водительские права. Я бросил учебу в колледже и как раз собирался сохранить работу.
Они разбудили меня. У меня был выбор. Мне нужно было очиститься, иначе они забрали моего сына. И я клянусь, потеря сына никогда не случится.
Самым трудным, что я когда-либо делал, было уйти из той жизни. Мне пришлось уйти от моих друзей, моей девушки, моей жизни, какой я ее знал. Я не мог оставаться одной ногой в этой яме, потому что я никогда не был бы по-настоящему свободным. Однажды я бы вернулся, если бы не сделал чистый разрез. Так я и сделал.
У меня есть сын и я в маленькой квартирке оттуда. У нас не было ни мебели, ни денег. Это было похоже на бездомность, но у нас была крыша. У моего сына была кровать, игрушки и одежда. Вот и все. У меня была вся одежда, которую мне удалось спасти.
Я рисовал по ночам. Наша квартира была покрыта нарисованными мною картинами. Это было все равно, что класть по кирпичику в день, чтобы построить нашу жизнь, и это было сложно, потому что я действительно должен был осознавать это.
Жизнь далека от этих моментов, и я действительно благодарен этому социальному работнику. Как бы сильно я ни ненавидел ее тогда, на самом деле, я нуждался в этой тряске без этого момента. У меня не было бы той жизни, которая у меня есть сейчас.
Зависимость - это болезнь. Теперь я это знаю. Мои пристрастия просто маскировали психические заболевания. Но я смотрю на них лицом к лицу. Я просто иногда хочу; С самого начала я мог бы быть лучшим родителем.
Я уверен, что никогда себе не прощу.
ANONIM
Я не думаю, что кто-то в жизни начинает с амбициями принимать наркотики, не говоря уже о том, чтобы быть зависимым от них каким-либо образом. Это то, во что так легко попасть, что-то, что просто происходит. Можно сказать, что это болезнь богатых знаменитостей или людей из жестокого детства. Это определенно клише относительно наркотиков, но нет. Это может случиться с кем угодно.
Это произошло и со мной.
Мне было двенадцать лет, когда я открыл для себя удовольствие вдыхать бензин. Голова немного закружилась бы, мозг затуманился, а все в моем беспокойном уме стало немного лучше. Мне всегда нравился запах бензина, поэтому мне было достаточно легко попасть в него. Но однажды я не начал думать, знаете что? Я собираюсь подсесть на эту штуку.
К четырнадцати годам у меня на верхней губе уже виднелся постоянный ожог от бензина. Мои глаза всегда были налиты кровью. Я нюхал бензин, курил и пил. Вам было бы легко предположить и создать образ меня в своей голове в том возрасте. Такие дети, с которыми никто не хочет, чтобы их дети болтались. Малыш, который терпит все неудачи, ругается, и, как правило, он преступник во всех смыслах этого слова. Поэтому вас может удивить то, что я был отличником в школе. Я всегда был таким. Я мечтал поступить в медицинскую школу, и я был полон решимости туда попасть. Этот бензин был просто развлечением.
Но, как и у большинства людей, принимающих какие-то наркотики, у меня было две стороны. Воспитанный ученик, которого любили учителя, который всегда делал свою домашнюю работу, всегда был вежлив и услужлив, всегда вызывал что-то, а еще был ребенок, который воровал у своих родителей, воровал в магазинах, накурился, напился и испортил вещи до чертиков из этого.
Только одна сторона могла выиграть.
В последние два года обучения в школе, учеников просят выбрать, какие предметы они хотят изучать. Это, конечно, зависит от того, что вы хотите учить в колледже. Я усердно работал для этого момента и с энтузиазмом выбрал все, что мне нужно для медицинской образования.
Но когда мой учитель сказал мне, извините, но вы не можете брать нужные предметы, я был опустошен, и именно это сломало меня и превратило две версии ребенка в одну.
Если я не смогу пойти в медицинский институт, какой смысл быть этим студентом? Я довольно быстро перешел от ребенка вверху к ребенку внизу. А знаете, что печально? Ни один учитель не заметил.
Никто никогда не спрашивал меня, что случилось. Почему этот добродушный, трудолюбивый ребенок внезапно превратился в человека, который жил в заключении, который никогда не сдавался ни одной школьной работы, которому даже запретили заниматься двумя предметами за деструктивное поведение. Ни один. Никто. Вот так дети выскальзывают из сетей жизни. Люди не обращают внимания.
Я бросил школу с пристрастием к курению, с началом пристрастия к наркотикам, без перспектив на будущее. Я стал родителем, когда мне было шестнадцать, из-за своего безрассудного поведения и отсутствия заботы ни о чем.
На этом все не закончилось.
Я был на пути, которого не осознавал. Теперь я могу оглянуться назад и увидеть, как я добрался от А до Б, до С и так далее, но тогда я просто жил в каждый день и пытался пройти.
Со мной жил мой сын. Мы были в одиночестве в этом мире. Я устроился на работу, поступил в колледж, чтобы хоть как-то заняться своей жизнью, и у нас с сыном появилась маленькая квартирка. Было не идеально быть родителем-подростком, но он был моей жизнью и тем, на чем мне нужно было сосредоточиться.
Однако я сам был еще ребенком. Независимо от того, как на это смотреть. Я был молод; Я был подростком. Итак, когда мои друзья начали курить косяки и погрузиться в такие вещи, как экстази, я был более чем готов стать частью этой толпы.
Я помню, как однажды мне было семнадцать, и я был настолько разбит, что меня рвало везде. По всему себе, по всей постели. Я был так вне этого, я спал в нем, а на следующее утро я проснулся, мой сын полз по мне, рвота в моих волосах, мое лицо высохло, и я никогда не чувствовал такого стыда за себя, как в тот момент. Было шесть утра, он хотел, чтобы его накормили и поиграли, а мне хотелось только умереть.
Я вымылся, вымыл его, накормил и сказал себе, что этого больше никогда не повторится. Я даже пообещал ему. Я собирался добиться большего.
Это будет еще один год этих бесконечных обещаний самому себе, моему сыну. Я жил изо дня в день. Я сказал себе, что проблем нет. Я мог справиться с тем, что делал. Не имело значения, что мы были такие бедные, я мог позволить себе только прокормить сына, или что зимой у нас было так мало денег, что я не мог позволить себе отопление, поэтому нам приходилось свернуться калачиком под одеялами, чтобы согреться . Не имело значения, что я был таким худым, мои кости местами выступали наружу. Я этого не видел.
К девятнадцати годам я перешел на амфетамины. Я практически на них жил. Для меня они означали, что я могу функционировать. Я мог чувствовать себя частично человеком. Тогда я не знал, что у меня, вероятно, психическое заболевание. Для меня все, что я знал, это то, что выстрел в себя означал, что я чувствовал себя нормально. Я чувствовал, что быть живым - это нормально.
Наркоман, укравший Новый год
Моему сыну было три или четыре года. Я не могу вспомнить полностью. С тех пор так много всего не ясно, но я помню, что у нас ничего не было, а до НГ оставалось несколько дней. У нас даже не было дерева; это было так плохо, и я не купил своему сыну ни единого подарка, потому что, хотя я работал, каждый заработанный рубль шел мне в вену.За несколько дней до этого я понял, что натворил, пошел в ближайший маркет и украл. И я имею в виду, действительно воровали. Я украл все вещи на НГ за один день. Мне удалось вернуться домой, нагруженным мешками вещей, за которые я не заплатил. Это потрясающе, когда ты заходишь в магазин и говоришь: извини, что у меня сломалась сумка, могу я ущипнуть одну отсюда, а раньше тебе позволяли.
Но дело было не в воровстве. Речь шла о том, что мой сын ни к чему не притронулся в Новый год.
Там, где мы жили, было много хороших домов. Тип домов, в которых были украшения в саду. Сюда входили и рождественские елки, а у нас их еще не было. Было около четырех утра; Я был под наркотиками. Мой сын ночевал у матери. Я украл чье-то елку .
Мне никогда не приходило в голову, насколько оскорбленным будет чувствовать себя эта семья по утрам. Мне никогда не приходило в голову, что то, что я делаю, было неправильно. Я делал это для сына, чтобы сделать его счастливым. Для меня мои намерения были хорошими, и я никому не причинил вреда.
По правде говоря, я всех обидел. И, вероятно, человек, которому я причинил больше всего вреда, был мой ребенок.
Ударился лицом в грязь.
Но жизнь пошла по спирали. Я начал воровать, чтобы заплатить за свои лекарства. Я украл ребенка, чтобы накормить его. Я солгал, обманул, меня арестовали, я украл еще немного и продолжал. Вниз и вниз и вниз я шел.Самая низкая часть моей жизни должна была быть, когда я рыскал по улицам в поисках окурков. Я погрузился в этого стереотипного наркомана. К тому времени у меня не было даже денег на сигареты, поэтому я собирал выброшенные окурки, выжимал из них табак и скатывал свои собственные с помощью скрученной бумаги, которую я украл.
Я действительно не знаю, как я не убил себя. Мой дилер приправлял мои амфетамины героином. Мне было все равно. Я бы взял столько, сколько смогу.
Одна ночь; Я, должно быть, проглотил большую часть наркотиков на сумму 5000 рублей. В итоге у меня начались галлюцинации, я пытался спрыгнуть с балкона верхнего этажа и кричал на всех. Мои друзья были готовы вызвать скорую, потому что не знали, что со мной не так.
У меня была передозировка.
Могу только предположить, что мой сын был у матери. Я вообще-то не знаю, потому что несколько дней я не мог пошевелиться. Я даже не мог говорить. Я так заболел; Я, должно быть, пролежал в постели, полной мочи, и меня тошнило в течение двух дней, прежде чем мне удалось снова подняться. Единственное, что я действительно помню, это то, что кто-то поставил банки с фруктовым соком рядом с матрасом, на котором я спал, на полу, и я выпил их все.Я сижу здесь, печатаю это и качаю головой, глядя на человека, которым я когда-то был. Даже я, наверное, прошел бы мимо людей, как прошел сейчас, и разве это не лицемерие? Потому что я знаю, что туда так легко попасть. Я знаю, что они не выбрали ту жизнь. Им просто удалось встать на путь, с которого так трудно свернуть.
Я даже не могу рассказать вам кое-что из того, что делал, чтобы получить деньги на наркотики. Люди не поверили бы многим вещам. Но есть место, где наркоманы достигают отчаяния. Для своего следующего хита они продадут свои собственные матери. Я продал себя.
Страх спас меня.
Социальные службы, появляющиеся у вашей двери, - это, вероятно, один из худших страхов родителей, которые могли сбыться. Однажды они появились у моей двери, и я никогда так не боялся.Тогда я не знал этого, но это было лучшее, что со мной случилось. Думаю, если бы они не пришли, я был бы в тюрьме или мертв. Меня уже много раз арестовывали. Судья во время моей последней явки в суд пригрозил отправить меня в тюрьму. Я потерял водительские права. Я бросил учебу в колледже и как раз собирался сохранить работу.
Они разбудили меня. У меня был выбор. Мне нужно было очиститься, иначе они забрали моего сына. И я клянусь, потеря сына никогда не случится.
Уйти не так просто, как вы думаете.
Сколько людей смотрят на бездомного и думают, что они могут просто пойти и разобраться в своей жизни? Я знаю, что думал об этом. Но я думаю, что до тех пор, пока это не понадобится, легче не делать этого. Сколько раз я говорил себе, что вот оно что. Больше нет, и сколько раз я нарушал это обещание.Самым трудным, что я когда-либо делал, было уйти из той жизни. Мне пришлось уйти от моих друзей, моей девушки, моей жизни, какой я ее знал. Я не мог оставаться одной ногой в этой яме, потому что я никогда не был бы по-настоящему свободным. Однажды я бы вернулся, если бы не сделал чистый разрез. Так я и сделал.
У меня есть сын и я в маленькой квартирке оттуда. У нас не было ни мебели, ни денег. Это было похоже на бездомность, но у нас была крыша. У моего сына была кровать, игрушки и одежда. Вот и все. У меня была вся одежда, которую мне удалось спасти.
Я рисовал по ночам. Наша квартира была покрыта нарисованными мною картинами. Это было все равно, что класть по кирпичику в день, чтобы построить нашу жизнь, и это было сложно, потому что я действительно должен был осознавать это.
Жизнь далека от этих моментов, и я действительно благодарен этому социальному работнику. Как бы сильно я ни ненавидел ее тогда, на самом деле, я нуждался в этой тряске без этого момента. У меня не было бы той жизни, которая у меня есть сейчас.
Зависимость - это болезнь. Теперь я это знаю. Мои пристрастия просто маскировали психические заболевания. Но я смотрю на них лицом к лицу. Я просто иногда хочу; С самого начала я мог бы быть лучшим родителем.
Я уверен, что никогда себе не прощу.
ANONIM
